“Почему правительство так экономит, я не знаю”

– Прошедший сезон был очень сложным для аграриев: сначала майские заморозки, потом продолжительная засуха ударили по фермерскому кошельку. Как обстоят дела со спросом и покупательской способностью в минувшем году?

– “Ростсельмаш” продал в этом году 3906 комбайнов – это худший результат за 10 лет. <…> А за этим следует и плохой финансовый результат, и плохой оборот, и отсюда следует сокращение инвестиций в развитие. То есть и в [единицах], и в деньгах все плохо. <…>

Мы видим спад. У крестьян есть спад в настроениях, в деньгах. Кроме засухи и заморозков еще есть экспортные пошлины на зерно и на другие виды продовольствия, которые сбивают цены и снижают рентабельность. Есть высокие кредитные ставки, которые тоже снижают конкурентоспособность. Вообще перестали сейчас выдавать льготные кредиты и Сбербанк, и Россельхозбанк. Это все сказывается на покупательской способности крестьян. Поэтому год был сложный. И наступивший год не сулит серьезных улучшений. Наверное, будет еще более сложный.

– А как кредитная ставка влияет на состояние рынка сельхозмашиностроения?

– Процентов семьдесят всех продаж осуществлялись через льготные кредиты. Есть программа Минсельхоза по льготным кредитам, есть Росагролизинг – он по сниженным ставкам продает технику. В ушедшем году [кредитная] ставка была сильно поднята [Центробанком], по ранее выданным кредитам государству пришлось выплачивать больше денег, поэтому бюджета на новые льготные кредиты не осталось. И льготные кредиты не выдаются.

– Аграрии называют самой эффективной мерой поддержки федеральную программу “1432”. На нее выделяли немалые деньги – почти 16 миллиардов рублей на 2017 год. Потом финансирование сокращали и дошли до двух миллиардов в 2023 году. Почему так вышло, если программа была успешна?

– Когда не было этой программы, у нас шла деградация отрасли и постепенное сокращение производства. В нулевых годах несколько заводов закрылось: Красноярский комбайновый, Волгоградский тракторный, Владимирский тракторный. Отрасль постепенно сокращалась, теряла долю рынка, теряла сотрудников. Потом в 2013 году появилась эта программа. У нас начался период развития. В несколько раз увеличилось производство сельхозтехники в России. Но в прошлом году правительство решило экономить. Программа была профинансирована наполовину, и то в таком непредсказуемом режиме. Часть денег [пришла] в конце года, элемент лотереи такой был внедрен в работу программы. Почему так правительство экономит, я не знаю. <…> Программа “1432” позволяет жить и развиваться. Если бы она работала нормально, наша отрасль бы развивалась.

– А как вы оцениваете ее перспективы – в идеальной картине мира?

– По моей логике, работу этой программы, которая себя действительно очень хорошо показала, надо повторять в других отраслях. В легкой, в автомобильной, в какой угодно промышленности. Это выгодно для государства, это выгодно для коллективов, для предприятий, для конкурентоспособности. Но вот почему-то такая вот экономия возобладала и привела к серьезному спаду у нас в производстве. И это в свою очередь привело к снижению налоговых поступлений в бюджет.

– Вы сейчас говорите конкретно про “Ростсельмаш”?

– “Ростсельмаш”, да. Из-за того, что мы работаем по сниженной программе, меньше налогов платим. И это снижение гораздо, гораздо больше, чем экономия на программе “1432”. Вот для меня загадка, почему эта программа не финансируется в полном объеме, почему она непредсказуемо финансируется. И эту программу начали распределять странным образом. Раньше выплачивалось 10% стоимости проданной техники и таким образом часть налогов возвращалась. Потом эту систему начали раздергивать. Каким-то предприятиям платят больший процент, каким-то меньший. Почему-то “Ростсельмаш” получает такие же выплаты, но в абсолютном объеме, как, например, “Петербургский тракторный завод” (“ПТЗ”), который производит в несколько раз меньше техники. Но вот субсидии – в рублях – получают одинаковое количество. И мы не знаем, как это будет работать. Поэтому мы не знаем, какая будет субсидия, и мы не знаем, какую скидку предоставлять. И на следующий год продлена эта система, “ПТЗ” получит столько же денег, сколько и “Ростсельмаш”. Хотя он производит два вида тракторов, а “Ростсельмаш” 150 наименований различных машин. Не знаю, как это объяснить. Нас, конечно, не радует такой вопрос.

– Вы спрашивали в Минпромторге, который занимается распределением средств, почему так происходит?

– Объясняли, что надо поддерживать маленьких, что большим и так всем хорошо. Какие-то такие оправдания. Но практика не подтверждает, что большим живется легче, чем маленьким. У больших хозяйство больше, сложнее. И страдать приходится больше.

“Экономика построена по законам прошлой эпохи”

– Как вы оцениваете современную экономическую политику России?

– Сегодня у нас экономическая политика построена по законам прошлой эпохи. Соответствует требованиям прошлой эпохи. Когда-то мы строили коммунизм, у нас одни законы экономики действовали. Потом в 90-е годы от желания построить коммунизм отказались, стали встраиваться в капитализм, в мировую экономику. Открыли свой рынок, начали вступать в ВТО, деньги начали хранить на Западе. Ну и вообще идеология сводилась к тому, что мы должны поставлять то, что у нас хорошо получается, на внешний рынок, а покупать, что получается лучше делать у других. Это все привело к тому, что мы стали поставщиком сырья: нефть, газ, круглый лес, металлы, руда необработанная. А все остальное нам стали привозить. Мы пересели на иностранные автомобили, на иностранные самолеты, переоделись в иностранную одежду, колбаску иностранную стали кушать. В принципе, на ура прошел поход: он позволил избавиться от дефицита, прилавки наполнились. Но при этом пришлось пожертвовать многими отраслями – теми же автомобилями, авиастроением. Сегодня у нас другая эпоха: мы не хотим встраиваться в Запад. У нас с Западом идет противостояние.

– А как торговля сырьем сказывается на производителях техники в России?

– Так построена налоговая система, что электричество в России, металл, налоги на 30% выше и дороже, чем в других странах, чем на Западе, чем в Китае. Кредитные ставки у нас во много раз выше. Отсталость экономической политики подрывает конкурентоспособность нашего сельского хозяйства и нашей всей промышленности.

– Насколько я помню, вы еще в начале десятых были против вступления в ВТО. И “Партия дела”, которую вы возглавляли, проводила регулярные пикеты.

– Пикеты делали, записки писали, все это объясняли. Путин спрашивал меня в 2011 году: почему вы не переносите завод из Канады в Россию? Это 2011 год был. И мы уже больше десятилетия твердим, что надо приводить в соответствие нашу экономическую политику. Но этого не происходит. Не произошло. Надо менять экономическую политику, чтобы не экспортеры сырья, не олигархи 90-х годов определяли сегодня политику правительства. А надо, чтобы аграриям, простым ребятам, которые строгают табуретки, собирают бензонасосы, было хорошо. Вокруг них должна крутиться экономическая политика.

– Что это значит? Можно конкретнее?

– Это значит: дешевые кредиты, дешевый металл, электричество раза в два дешевле, чем сегодня. Если так привести в соответствие, в нормальное состояние экономическую политику, то и субсидии не нужны будут. Потому что Россия – это лучшее место для производства на земле.

– Вы имеете в виду по полезным ископаемым, по металлам, по сырью в принципе?

– По всему. Мы всеми видами сырья обеспечены в изобилии, и нет причин, почему металл у нас стоит на 30% дороже, чем на мировом рынке, чем в Канаде, чем в Китае, чем в Турции. В других странах металлы на 25–30% дешевле, чем в России. У этого нет объективной причины, кроме такой выстроенной экономической политики. И выстроенной в интересах экспортеров грубо переработанных металлов, то есть бюро РСПП. То же самое можно сказать про электричество, про энергию.

У нас развитая атомная промышленность, много нефти, газа, все условия объективные для того, чтобы у нас электричество стоило дешевле, чем где бы то ни было в мире. Но этого мы не видим.

– О нефти отдельно хотелось бы спросить. Цены на дизтопливо и электроэнергию в этом сезоне повлияли на подорожание практически всего – от хлеба до сливочного масла. Почему дизтопливо так выросло в цене?

– Да, это важнейшая часть себестоимости продукции аграриев. <…> И нам замминистра [энергетики РФ Евгений Грабчак] недавно сказал: ну все, эпоха дешевого электричества заканчивается и сейчас будем повышать серьезно цены. Почему так? Потому что все построено вокруг интересов сырьевиков и [есть] желание просто выкачать деньги, не обращая внимания на последствия. А последствия состоят в том, что у нас технологическое отставание нарастает и промышленность не развивается.

И мы наблюдаем, как китайцы и американцы на Марс собираются лететь, а мы тут думаем, сажать нам пшеничку или не сажать. А про Марс уже и забыли, собственно, и про Венеру.

– За что вы критикуете налоговую систему в России?

– У нас современная налоговая система выросла из 90-х годов. [Она] заточена на то, чтобы было выгодно из России экспортировать сырье. То есть экспортерам сырья возвращается НДС в первую очередь. Они не платят пошлины. Это разительно отличается от систем в других странах. Например, в Китае НДС при экспорте сырьевикам не возвращается. НДС возвращают экспортерам готовой продукции, а тем, кто вывозит нефть, газ, древесину, руду, НДС китайцы не возвращают. Тем самым экспорт становится на 20% менее выгодным для китайцев.

А у нас – пожалуйста: экспортируй и продавай за границы сырьишко. Это все ведет к тому, что стимулируется вывоз необработанного сырья, и сырье, тот же самый металл и электричество, энергоносители стоят у нас дороже, чем на мировом рынке и чем должны стоить. Вот это первый момент. Второй момент: надо вернуть так называемую инвестльготу.

– Расскажите подробнее об этом.

– Предприятия, которые вкладываются в развитие, закупают станки, строят цеха, с этих затрат не должны платить налоги на прибыль, какие-то отчисления, вообще любые. Такая льгота действует и в Китае, и в Америке, она действовала и в России в конце 90-х при правительстве [под председательством Евгения] Примакова. Тем самым правительства других стран и правительство Примакова стимулируют не потребление, не вывоз денег с предприятий, а как раз инвестиции в развитие.

Еще момент. Считается, что в России низкие налоги на зарплату. Про 13% все знают. На самом деле на “Ростсельмаше”, да вообще за сотрудников любые предприятия платят 53% зарплаты [в бюджет]. То есть, например, предприятия расходуют на работника 100 рублей в месяц, из них 53% отчисляют [в пользу] государства, работник получает 47 рублей. В Китае налог на сотрудника, который получает менее 60 тысяч в месяц – ноль. Дальше идет постепенное повышение. В Канаде для сотрудника, который получает менее 120 тысяч рублей в месяц [в перерасчете на российские деньги] – тоже нулевой налог. Дальше идет плавное повышение. А у нас с сотрудников предприятий государство берет невообразимые деньги.

Кстати, курьеры, так называемые самозанятые, платят не 53%, а 6%. У нас налоговая система забирает гораздо больше денег у тех, кто трудится на производственных предприятиях. Те, кто в сфере услуг, платят меньше налогов, чем те самые трудяги, инженеры, те, кто занимается [производственным] трудом.

(Окончание в следующем номере "СЖ")